РУССКИЕ барышни считают, что брак с иностранцем - это нечто особенное, напоминающее голливудское кино. В реальной жизни бывают, конечно, крайности: наши девушки за границей и в рабство попадают, и за звезд кино замуж выходят. Телеведущая Первого канала Жанна АГАЛАКОВА уже 12 лет живет с итальянцем Джорджо Савона. Наверное, уж она-то точно должна знать не понаслышке, чего же такого-этакого в браке с "не нашим" мужчиной.
ИХ "ЛАВ СТОРИ" могла и не состояться. На семинар по криминалу в Суздаль должна была ехать не Жанна, другая журналистка, а Джорджо не попал бы туда, если б его не позвал с собой отец, работавший криминалистом. Жанна безумно понравилась Джорджо, он стал активно за ней ухаживать.
Чем же вот так взял и покорил вас итальянец, оказавшийся к тому же на 6 лет моложе вас?
Он завораживал тем, что знал то, чего не знала я, много рассказывал о жизни в Италии, в Европе. Много предсказывал того, что происходило тогда в экономике и политике России. Не потому, что великий мудрец, а просто в Италии это уже "проходили".
"Их нравы"
В ТУ пору для иностранца было сумасшествием оставаться жить в России, даже ради любимой. А Джорджо не дал деру...
Господи, да тогда у всех были трудности! Правительство отпустило цены. То, что стоило 30 копеек, стало стоить три рубля. А я, представьте, тогда еще и без работы осталась. Денег не было, иногда мы жили на молоке, хлебе и макаронах. Это была хорошая проверка наших с Джорджо отношений. Да, он мог сбежать, но остался. Любил, наверное.
Джорджо говорил, что русские женщины отличаются от итальянских?
Он удивлялся, например, моему отношению ко всяким лекарствам. Я лечусь чаем с медом, малиной, горчичниками... А он чуть что - бежал в аптеку. Я его от этого отучила.
А вообще он поражался, что наши мужчины могут повысить голос на женщину или - о Боже! - поднять на нее руку. В Италии такой поступок вызывает шок. Но там, видите ли, женщина никогда не была таким подневольным существом, как у нас в период, когда царствовал домострой. В семейных отношениях итальянки очень капризны. Они требуют равноправия, как в Америке. А у россиянок в крови подчинение. "Милый, ты главный", - говорим мы ему. Мужчине это нравится, он лежит на диване, весь из себя "в шоколаде"! Кстати, мне кажется, что это правильно по жизни. Удобно.
Чем же, интересно?
Мужское самолюбие получает удовлетворение, а женская хитрость пожинает свои плоды. Ведь мы знаем, что являемся "шеей", и вертим мужем, как хотим.
Вы вместе уже 12 лет. Любовь все той же свежести, что в начале пути?
У нас все свежо потому, что мы видимся редко, раз в месяц. У него скоро защита диссертации в Италии.
Раз в месяц?! Но ведь это так мало...
Да, но зато мы не видим друг друга, как многие, во всех подробностях: с капризами, дурным настроением и прыщами в течение 24 часов в сутки. У нас же при каждой встрече такой восторг! А когда он уезжает, я долго плачу. Хотя... Может, это я просто нахожу оправдание нашим разлукам, чтобы себя успокоить. Ведь на самом деле мы оба мечтаем жить вместе.
На каком языке вы общаетесь с мужем?
Я его спрашиваю на итальянском, а он отвечает по-русски. Если мы хотим где-то сказать пару секретных фраз, то это удобно.
Без суда
ЕСЛИ, не дай бог, у вас с Джорджо что-то не сложится, какова будет судьба дочки Аличе? У нее двойное гражданство?
У нее российское гражданство, а поскольку она родилась в Италии от итальянского папы, то может претендовать и на итальянское. Наступит срок, и она сама определится, где хочет жить. А если так случится, что нам с Джорджо придется расстаться, то мы же воспитанные люди - договоримся и без суда.
Если б вам, Жанна, пришлось постоянно жить в Италии?..
Да хоть в Антарктиде, лишь бы там была работа. Я не могу сидеть дома, варить, стирать. Джорджо однажды сказал: "Я не понимаю женщин-домохозяек". Я говорю: "К счастью, я тоже". Мне нравится, что он поддерживает мой здоровый карьеризм. И вообще всячески мне помогает, в том числе в быту. Когда я росла, в моей семье мужчины готовили крайне редко. А Джорджо готовит с удовольствием, делая это мастерски.
Так все-таки стоит ли искать мужа-иностранца?
Если любишь мужчину, разве важно, какой он национальности? Выходить замуж только для того, чтобы получить европейский паспорт, или потому, что у него вилла на море, он преуспевающий бизнесмен, ходит в дорогих ботинках, - это глупо. Вы поймите, у нас с Джорджо была необыкновенная история любви не потому, что я русская, а он иностранец. Просто так получилось. Я считаю, чтобы найти свою половинку, нужно не сидеть на месте, а ездить и смотреть мир, искать любимого не только в своем окружении или в соседнем подъезде. Только нужно ехать не на "охоту", а просто путешествовать. И тогда счастье рано или поздно вам улыбнется.
Должность, за которую, наверное, любой держался бы обеими руками. Но не Агалакова. В один прекрасный день она пришла к своему непосредственному шефу - Кириллу Клейменову, директору Дирекции информационных программ - и огорошила его сообщением, что очень хотела бы уехать собственным корреспондентом Первого канала в Париж. Это место как раз оказалось вакантным. «Кирилл был очень удивлен, - вспоминает Жанна. - Он, кажется, даже не сразу понял, о чем это я». Быть ведущей программы «Время» - и вдруг стать корреспондентом, пусть даже и во Франции! Причин такого поступка Агалаковой было несколько. Во-первых, ей, если откровенно, стало скучновато просто читать новости. Во-вторых, ее муж в то время работал в одном из университетов Парижа.
В-третьих, подрастала Аличе, которая просто обожала папу и очень по нему скучала. «Кажется, настало время жить вместе», - решила Жанна и отправилась в 2005 году во французскую столицу.
Семейство поселилось в большой - сто двадцать квадратных метров - квартире, расположенной в весьма престижном районе в пяти минутах ходьбы от Елисейских Полей. Еще в 1957 году, во времена «холодной войны», ее снял корреспондент Гостелерадио, приехавший работать в Париж, и с тех пор она переходила от одного собкора к другому, что называется, «по наследству». «Здесь очень старые «жучки», - пошутила во время нашей беседы Жанна. - Говорите, пожалуйста, громко и четко, иначе вас неправильно поймут!» В этой же квартире находится и корреспондентский пункт.
Агалакова рассказывает, что сначала обрадовалась, что на работу можно ходить в тапочках - достаточно просто перейти из гостиной в кабинет. А потом поняла, что она просто не уходит с работы. Каждый день она открывала для себя Францию и с удовольствием рассказывала об этом многомиллионной российской телеаудитории. Сегодня Жанна уже настолько хорошо знает Париж, что даже написала о нем книгу, которая скоро выйдет в Москве. В родной редакции, на Первом канале, Агалакову с любовью и в шутку зовут «наша Жанка-парижанка». Даже на летучках, которые в Дирекции информационных программ ведутся по скайпу, ее так и объявляют: «А теперь на связи Жанка-парижанка».
Под одной крышей в Париже супруги прожили недолго. Джорджо предложили место в университете немецкого города Бохум - это 500 километров от Парижа.
Семья снова разделилась на два дома. Два года Джорджо был «воскресным папой», приезжал в Париж лишь на выходные, пока не решил раз и навсегда оставить свою теоретическую физику. «Переезжая из одного института в другой, меняя страны, я понял, что физика, особенно теоретическая, никому особенно не нужна. Даже в научном мире теперь спрос на то, что приносит результат сразу. И я решил заняться финансовой математикой. Оказалось, это страшно увлекательно», - рассказывает Савона. Жанна не скрывает радости: «Я счастлива, что муж сменил сферу деятельности. Спустя без малого двадцать лет, прошедших с момента нашего знакомства, мы наконец-то по-настоящему вместе». Джорджо стал финансовым аналитиком: консультирует компании относительно рисков и управляет капиталами, а также играет на бирже акциями различных компаний.
Все это можно делать, не выходя из дома. Обычно Савона садится за компьютер поздно вечером. А в течение дня он с готовностью помогает жене по хозяйству: и за продуктами сходит, и ужин приготовит. Дочь из школы обычно тоже забирает Джорджо. Аличе восемь лет. Она учится в начальной парижской школе и два раза в неделю посещает российскую школу при Посольстве России во Франции. Девочка, как и ее родители, свободно владеет тремя языками: русским, итальянским и французским. Когда они втроем общаются, наблюдать за ними одно удовольствие. «Да это же чистая тарабарщина! - смеется Жанна. - Допустим, Аличе спросит меня что-то на французском, я ей отвечу по-русски, а Джорджо вдруг вступит в разговор на итальянском. Я начну говорить с ним по-французски, а Аличе - по-итальянски…»
Корреспондентом в Париже Агалакова работает уже шестой год.
Как долго продлится эта ее командировка? «Не знаю, - отвечает она. - Срок у собкоров не обозначен. Можно проработать всего один год, а можно - гораздо дольше...» «Вас интересует, не окажемся ли мы после завершения этой командировки снова в разных городах: она в Москве, а я в Риме? - переспрашивает Джорджо. - Никогда. Мы больше ни дня не будем жить порознь, куда бы нас ни забросила судьба».
Жанна, все счастливые любовные истории обычно начинаются так: "Однажды..."
- Однажды (я работала корреспондентом телестудии МВД) меня отправили в Суздаль - делать репортаж с международного симпозиума по борьбе с оргпреступностью. Народу наехало много - из пятидесяти стран. Начали с банкета. Торжественные речи, икра, водка... Из всей этой суеты помню только, как стоп-кадр, устремленные на меня огромные черные прямо-таки пожирающие глаза. Кажется, я тогда подумала: "Какой молодой полицейский".
Было скучно, и мы с коллегами решили сбежать - устроить праздник отдельно. Удаляясь с банкета, случайно встречаем по дороге одного из организаторов симпозиума, и он мне говорит: "Слушай, я собираю компанию прокатиться на машине вечерком по городу. Поедешь? Поможешь мне с языком". (Он не говорил по-английски.) Я согласилась. И вот в той самой машине я оказываюсь бок о бок с Джорджо...
Джорджо потом признался: его первое обо мне впечатление - спина. В детстве у меня был разряд по гимнастике, и осталась привычка (с годами, правда, я ее теряю, к сожалению) держать спину. Джорджо увидел меня и удивился: какая спина, какая красивая прямая спина! Надо с этой спиной познакомиться.
- А что, он действительно полицейский?
- Совсем нет. Он учился на факультете физики Римского университета, а на симпозиум приехал со своим отцом (синьор Савонна вел заседания), известным итальянским криминалистом, экспертом ООН. Джорджо с радостью отправился в Советский Союз, потому что гордился своими левыми взглядами. Кстати, он до сих пор считает себя коммунистом.
Так вот, катаемся мы по ночному Суздалю, любуемся городом. Кто-то вспоминает легенду про два монастыря, построенных друг против друга, - мужской и женский. И якобы обнаруженный подземный ход между ними, который, как утверждают, монашки рыли быстрее. Посыпались шутки на эту тему... А наутро я встречаю Джорджо перед заседанием - торжественный такой, в костюме, при галстуке. Первый раз в жизни он надел галстук.
- Решил, наверное, что пора рыть ход навстречу.
- Да, только он копал быстрее. Я в тот момент была девушкой несвободной, очарованной другим человеком, взрослым и очень занятым. Он уехал по делам на несколько недель, и я, как Пенелопа, томилась в ожидании. Поэтому меня совсем не интересовали все эти чувственные сквозняки, я не была на это настроена. Просто подсела к Джорджо поболтать. Оказалось, что мы оба декабрьские: я родилась 6-го, он - 16-го. И только позже я узнала, что он моложе меня на шесть лет, ему было всего девятнадцать. Совсем мальчишка! Он тогда слегка приврал, сократил разницу в годах вдвое...
Я совершенно не удивлялась, когда в перерыве заседаний, выходя в холл сменить кассету или зачем-нибудь еще, всякий раз встречала Джорджо. Считала почему-то, что так надо. А он меня просто пас. Караулил. Каждый день приходил на скучнейшие заседания, сидел, весь такой нарядный, в галстуке, и ждал, когда я выйду. Первыми это заметили коллеги и стали мне говорить: "Там тебя твой итальянец ждет".
- Значит, здесь, в перерыве между заседаниями, это и произошло - мгновенная вспышка, солнечный удар, как у Бунина, и...
- Нет, никакой вспышки не случилось, я же была влюблена в другого. Мне просто было любопытно. После ужина мы с коллегами устраивали посиделки, болтали, дурачились - Джорджо неизменно участвовал. С ним было очень весело. Или ходили в сауну. Я слышала через стенку, как на мужской половине он поет по-итальянски арию из "Дон Жуана", при том что слух у него отсутствует напрочь. Потом мы встречались в бассейне, но Джорджо не купался по причине отсутствия плавок. Стоял, завернувшись в простыню, как римский патриций, и наблюдал. Вскоре все заметили, что я слишком много времени провожу с молодым красивым итальянцем. Интерпол и лучшие криминалисты мира с интересом принялись следить за развитием "международного романа", да и наши спецслужбы не дремали. Это же был октябрь 91 -го года, в гостинице - полным-полно крепких молодых людей в серых костюмах. На заседаниях они, правда, не присутствовали, но постоянно прохаживались по коридорам с дипломатами в руках, даже глубокой ночью.
Джорджо помнит день, когда мы впервые поцеловались - а я его не запомнила. Но поскольку за каждым углом кто-нибудь торчал, думаю, найдется немало свидетелей, которые могут рассказать об этом точнее, чем я.
- А вы, конечно же, скрывались, заметали следы...
- Сначала нет. У меня ведь не было никаких особых намерений, а Джорджо вообще не приходило в голову думать об осторожности. Он все делал так искренне! Потом уже, когда мне позвонил шеф... Он почти кричал: "Что это у тебя за история с итальянцем? Немедленно прекращай все это!" Оказывается, поступило замечание от руководства. Какой-то замминистра потребовал: "Наденьте узду на свою корреспондентку. Что это она там вытворяет?"
А между тем пять дней как-то очень лихо пролетели. Все закончилось одним коротеньким репортажем. Но это с профессиональной точки зрения, а с личной - все только начиналось. Иностранным гостям еще два дня предстояло осматривать Москву - Кремль и Большой театр. И вдруг Джорджо мне говорит: "Знаешь, я боюсь, что, если сейчас я поеду в гостиницу, а ты к себе домой, мы больше никогда не увидимся". И мы поехали ко мне.
Правда, дома у меня тогда не было. Я только-только окончила университет и жила у подруги Даши, которая в свою очередь жила у своего будущего мужа. Они выделили мне комнату - надо сказать, с их стороны это был великодушный поступок, потому что их роман в то время был в самом разгаре. Но Дашку мы не застали: она уехала в круиз вокруг Европы.
Не знаю, как объяснить то, что произошло... но время будто бы остановилось, мы из него выпали. Я ни разу не вспомнила, что еще недавно была влюблена в другого человека, Джорджо забыл позвонить отцу, который, как потом оказалось, всюду его разыскивал... Когда на следующий день мы вышли на улицу, шел снег. Мои лаковые туфли быстро промокли, но холода я почему-то не чувствовала. Мы бродили по городу, заходили в какие-то кафе, танцевали, смеялись....
- То есть Интерпол на два дня потерял вас из виду.
- Именно так и получилось. Все итальянцы очень беспокоились за Джорджо, особенно девушки. В Суздале одна из них, эффектная блондинка (все называли ее "Мисс симпозиум", и она, конечно, считала себя королевой), все время старалась меня как-то задеть, уколоть. Помню, на одном из ужинов она очень громко спросила, сколько мне лет. Я так же громко ответила: двадцать пять. Тогда она повернулась к Джорджо: "А тебе?" Джорджо, покраснев, сказал: "Я тоже молодой". Итальянка громко поцокала языком, все остальные многозначительно переглянулись. Я думаю: "Ах вы... Ну ладно, не буду ничего отвечать, потому что вы скоро уедете домой, а я останусь, у вас - своя жизнь, у меня - своя".
В общем, все они переживали, видя наши отношения, считали, что это неправильно. И поэтому мне очень не хотелось провожать Джорджо. Понятно, что, прощаясь, мы будем плакать или целоваться, и делать это прилюдно мне не хотелось. Но он позвонил мне из аэропорта: "Скажи, ты сейчас можешь приехать?" Я сказала, что смогу добраться в Шереметьево только через два часа, не раньше. Я ехала и сжимала кулаки: только бы успеть, только бы успеть... Мне не хватило каких-нибудь пяти минут, чтобы добежать до него. Джорджо стоял в самом конце зала, к нему подошел какой-то мужчина, взял его за плечо; он развернулся и исчез. Потом я узнала, что из-за него задержали рейс.
Джорджо стал звонить мне каждый день, причем нашел способ делать это бесплатно. Он заклеивал верхнюю часть телефонной карточки изолентой, и таким образом ею можно было пользоваться бесконечно. Правда, каждые десять минут разговора приходилось набирать номер заново.
- В разгар признаний телефон отключался...
- Да, причем не всегда удавалось вновь дозвониться сразу. Иногда он набирал номер в течение 20-30 минут, иногда час, и меня удивлял тот жар, который исходил из телефонной трубки.
Я слышала, как на том конце провода идет дождь. Был октябрь, в Риме дожди... Слышала шум машин и звуки города. Иногда он пел мне серенады... И я уже мысленно была там, вместе с ним. Знала, что на его улице две телефонные будки: он всегда сообщал мне, из какой на этот раз звонит. Вокруг ходили какие-то люди, их я тоже уже знала - скажем, старую синьору, которая выгуливала свою собаку - черного пуделя. Я спрашивала: что, синьора сегодня гуляет? И слышала: "Нет, что-то еще не вышла". Иногда к нему в будку заглядывали его друзья, они уже знали, где можно его найти, передавали мне приветы.
Как-то раз он нарисовал на стекле мое лицо. А через пару дней ахнул: "Ты знаешь, твое лицо все еще здесь!" Представляете, остался след на запотевшем стекле телефонной будки. Мы разговаривали по два, три, четыре часа в день. И в конце концов он стал человеком, который первым говорил мне "С добрым утром!" и последним желал спокойной ночи. И я все чаще думала: черт, а ведь он упорный!
- А куда же подевался Одиссей, очаровавший вас когда-то? Тот, которого вы ждали, как Пенелопа?
- С тем человеком мы расстались, и я снова принялась ждать. Мы договорились, что Джорджо прилетит на Рождество в Москву. Для меня это было нормально -приехать на праздники, на каникулы, и только потом я поняла, что он просто сбежал. Оставить дом под Рождество, когда собирается вся семья?! Для католической Италии это немыслимо.
Он приехал с двумя чемоданами еды - была зима 1991 - 1992 года, когда впервые отпустили цены, и западные газеты писали, что в России голод. Продуктов действительно никаких. Перед его приездом я целую неделю закупала съестное: только бы он не почувствовал того ужаса, который мы все тут переживали. Каждый день выходила на поиски еды, как на охоту. Помню, купила несколько лимонов, ужасно дорогих. А Джорджо, когда готовил, выжимал их не до конца и выбрасывал. Сердце мое сжималось вместе с этими лимонами. Потом мое сердце стало сжиматься уже из-за предстоящей разлуки: с каждым днем я влюблялась в него все больше и больше. Этой разницы в шесть лет не существовало, потому что он знал то, чего не знала я, и умел то, что я не умела.
Нам было что рассказать друг другу: даже мультики в детстве мы смотрели разные. Джорджо говорил: "Ну как, ты знаешь этого..." Я огорчалась: "Не знаю..." Единственный, кто мне был знаком, - это Микки Маус. Потом музыка - он называл совершенно незнакомые мне имена. Тот же Джим Моррисон - у нас в то время о нем слышали только те люди, которые сами бренчали на гитаре.
Наш первый Новый год я предложила встретить на Красной площади. Помню, мы страшно опаздывали, бежали в метро. Но на Красную площадь к полуночи так и не успели. Уже били куранты, и мы открыли бутылку шампанского на Варварке, на ступенях какого-то старинного дома. И тут начался салют. Я вообще люблю всякие праздники - парады, салюты, чтобы всего было много, - а тут еще рядом Джорджо. Как будто салютовали нашей любви.
Когда он уезжал, шел снег, мы взяли такси до Шереметьева, и я плакала. И он тоже плакал всю дорогу. Никогда больше не видела у него слез. В аэропорту никак не могли оторваться друг от друга. Уже проверили багаж, и нужно было идти к билетной стойке - туда, вглубь, куда мне вход запрещен. Но я дошла вместе с ним до середины запретной зоны. Какой-то начальник окликнул меня: "Это что такое?", но женщина-таможенник сказала ему: "Не надо, оставь их". И мы стояли посередине пустого зала, как на сцене, все смотрели на нас, но никто ничего не говорил. С тех пор каждый раз, когда мы расстаемся, я не могу сдержать слез, хотя знаю, что через неделю-две он вернется, самолеты падают очень редко, он будет осторожен за рулем, и ничего не случится. Но боль от того нашего прощания осталась, и я ничего не могу с собой поделать.
Он уехал, а я принялась считать дни до следующей встречи, которая будет только в апреле, на Пасху, в Риме. Джорджо оставил мне денег на билет - своих у меня не было. Я тогда снимала квартиру в Печатниках - совершенно жуткий район. Какие-то бараки, гаражи, склады, между ними проходить даже днем страшно. Мы с Джорджо, когда ехали куда-нибудь, обычно брали такси, и деньги мои быстро растаяли. Те остатки еды, которые залежались в холодильнике, я доедала очень долго, есть больше было нечего. Четыре месяца ожиданий, четыре месяца автобусной давки, зима, голодно, холодно, и только мысль о том, что скоро я поеду к нему, меня согревала. И вот я отправилась в Рим...
Никогда прежде не была за границей, если не считать трех лет в Монголии, с родителями. Волновалась страшно. Родители Джорджо уже лет десять были в разводе, но продолжали поддерживать очень тесные отношения, практически это была семья. И я все думала: как же мне им понравиться? Взяла с собой все самое лучшее, ехала с огромным багажом.
- Как вы представляли себе итальянскую маму?
- Боялась ее ужасно. Мне-то было известно, какие девушки приезжают в Италию из России и с какими целями. И конечно же, его маме это тоже было известно, к тому же такая разница в возрасте между мной и Джорджо... Ее замечали все вокруг, кроме нас. Но мама оказалась очень милой синьорой, похожей на Джорджо, немного хлопотливой, немного закрытой, вернее, даже не закрытой, а соблюдающей дистанцию. Я чувствовала, она ко мне присматривается: "Кто это такая? Ну, наверное, временно".
Поселили нас в разных комнатах. Ночью Джорджо пробирался ко мне, ставил будильник часов на пять, и утром мы просыпались как ни в чем не бывало каждый в своей постели. И однажды проспали! Мама застала Джорджо у меня и устроила ему скандал. Как это так - они остаются на ночь в одной комнате?! Для любой мамы, наверное, это был бы шок, а тем более итальянской - они настоящие маменькины сынки, эти итальянцы. Я не поняла, что Джорджо ей отвечал - разговор шел по-итальянски, а я тогда языка не знала, но в результате наши отношения были легализованы, и ему уже не нужно было прокрадываться ко мне по ночам.
Две недели отпуска пролетели быстро, и Джорджо предложил: "Может быть, ты останешься еще на неделю?" Но чтобы перенести дату отлета, надо было заплатить примерно двести долларов.
- По тем временам немалые деньги.
- Огромные! И Джорджо решил воспользоваться отцовской кредиткой, а через пару дней, когда родители выдадут ему очередную сумму на карманные расходы, снова положить деньги на счет. Так мы и сделали, и поехали во Флоренцию. А когда вернулись, разразился страшный скандал. Отец обнаружил утечку. Сначала он заподозрил в нечестности клерка. Но когда выяснилось, что деньги взял его собственный сын....
Был объявлен семейный совет и назначен день суда. Все собрались в гостиной, отец говорил по-английски, чтобы я все понимала. Он был разъярен, но, как человек воспитанный, не кричал, а говорил ледяным тоном. Суть его получасовой речи заключалась в том, что Джорджо очень изменился за последнее время, совсем перестал думать об учебе. А последний его поступок - и вовсе из ряда вон. Поэтому Жанна вряд ли сможет приехать сюда в августе. (А мы договорились, что увидимся летом.) Получалось, что всему виной была я. Но оправдываться я не стала, просто молчала, с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться, - чувствовала: произошло непоправимое.
До отлета оставалось еще несколько дней, мы по-прежнему куда-то ходили, веселились, но на душе кошки скребли. Джорджо меня успокаивал: "Ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Я буду жить с тобой, стану русским, поменяю гражданство, мы поженимся. И я возьму твою фамилию". Он сделал мне предложение - я согласилась. И мы уже рисовали себе будущее, которое, знали, будет трудным, но счастливым.
- То есть вы себя уже Ромео и Джульеттой чувствовали?
- Да, потому что все было против нас. Я уезжала с мыслью, что никогда не возьму денег у его родителей, даже если будет совсем плохо.
- А ваши родители?
- Они жили в Кирове. Отец у меня инженер, мама - учитель. Я многого им не рассказывала, не хотела расстраивать. Мама очень переживала, что не может помочь мне с деньгами.
И вот Джорджо стал готовиться к отъезду. Три месяца он работал в баре посудомойщиком, до глубокой ночи мыл посуду. (С тех пор он ненавидит это занятие.) Скопил три тысячи долларов. Родители его, разумеется, о наших планах ничего не знали: он сказал им, что едет к друзьям в горы. Только через несколько дней они догадались, что сын сбежал в Москву.
На те деньги, которые он привез, мы надеялись купить хоть какое-нибудь жилье, но первый месяц просто не могли оторваться друг от друга. Поинтересоваться, что там происходит на рынке недвижимости, нам просто в голову не приходило. А за этот месяц цены на жилье рванули вверх. Мы поняли, что опоздали. Чтобы деньги не пропали, купили квартиру в забытой Богом дыре - городе Советске Кировской области - в надежде, что со временем обменяем ее. А пока жили в Москве на мою зарплату.
- Получается, что университет Джорджо бросил?
- Он решил, что будет сдавать экзамены экстерном. Приехал с учебниками и сидел над ними. Когда я спрашивала, что он изучает, Джорджо отвечал: "Социальную жизнь электронов в условиях вечной мерзлоты". То есть проводимость материалов при низких температурах. Потихоньку осваивал русский язык. Но учил со слуха, повторял за мной слова и потому долго говорил о себе в женском роде: я видела, я сказала, я пошла... Я его поправляла: ну что ты женщина, что ли? Ты должен говорить: я видел, я сказал, я пошел. И он очень скоро перешел на автопилот: ошибется и тут же сам себе говорит: "Ну что ты женщина, что ли? Надо говорить... вот так..." Было ужасно смешно.
Потом я потеряла работу. С прежнего места ушла, а тот проект, на который рассчитывала, неожиданно рухнул. И месяца четыре я просто сидела дома. Денег - ни копейки, есть нечего. Мы ели один раз в день. Утром у нас была одна чашка кофе и один кусочек хлеба с тонким-тонким слоем масла. Обед, он же ужин - часов в пять: тарелка спагетти, вернее, русских макарон с томатной пастой. Она была дешевле кетчупа, мы разводили ее водой и хранили в холодильнике. За месяц мы оба похудели на восемь килограммов. Как-то, помню, к нам заглянули Андрей с Дашей. Она быстро пересказала мне последние события своей жизни, а потом задумчиво спросила: "А что у вас сегодня на ужин?" "Спа-спагет-ти", - пролепетала я. - "Отлично, мы ужинаем вместе с вами". К счастью, через десять минут Дашка передумала: "Нет, мы, пожалуй, поедем в китайский ресторан". У меня отлегло от сердца: мы с Джорджо чуть не лишились завтрашнего ужина.
Иногда мы шиковали, позволяли себе излишество - пакет молока. За ним тогда надо было стоять в очереди. С тех пор у Джорджо выработался рефлекс: если он видит очередь, обязательно подходит и смотрит, что дают - раз люди стоят в очереди, значит, там что-то важное.
Он не жаловался, но я чувствовала, что ему тяжело: он был такой грустный... Джорджо ведь совсем не худышка, он обожает вкусно поесть. Иногда с утра затевает разговор о том, что мы будем есть на обед и ужин. Может быть, вспоминает те действительно трудные месяцы, когда мы каждый день ели только эту опротивевшую уже пасту... Однажды я ради него даже пошла на преступление. У нас оставались последние гроши, которых хватило только на пакет молока. И тогда я в магазине спрятала под мышкой батон хлеба. Попросту украла! Первый раз в жизни! Было и страшно, и стыдно: вдруг меня поймают - какой позор! Идем вместе домой - я молчу, не говорю о хлебе, меня раздирают противоречивые чувства. Когда дома я достала этот хлеб, он так обрадовался!
- Неужели мама его не волновалась, как там ее дорогой мальчик живет в голодной России?
- Конечно, она волновалась, всегда звонила по воскресеньям. И отец страшно нервничал. Но Джорджо всегда отвечал: "У меня все хорошо". На самом деле он почти ничего не рассказал мне о том, что происходило в тот момент в его семье. Я думаю, ему пришлось настоящую войну за меня выдержать.
- И ведь в конце концов они сдались?
- Сдавались они очень медленно. Первой оттаяла мама. Через год она прислала приглашение: поняла, что Джорджо не переубедить. Я привезла ей подарок: платье из льна, вышитое огромными цветами, и сверху летнее льняное пальто. Стоило все это для меня огромных денег - $ 20. Она очень благодарила, но так этот костюм и не надела. Я корила себя: ты пытаешься завоевать расположение человека подарками, ведь это же неправильно, нечестно!
А еще через пару лет я почувствовала, что лед тронулся. Помог случай. В Италии обеденное время - святое, все собираются за столом. Если ты не предупредил, что опоздаешь, все так и будут сидеть за своими остывающими тарелками, никто к обеду не притронется. Таковы традиции, уклад, все это очень важно. Однажды Джорджо отлучился к университетскому приятелю - забрать какие-то учебники. Приближается обеденное время, а его нет. Мама зашла в нашу комнату, чтобы спросить, где он, и мы впервые разговорились.
Я рассказала ей, как хочу работать, много работать. Я тогда выпускала светскую хронику в агентстве РИА "Новости". Работа была замечательная, легчайшая, а мне хотелось заниматься телевидением. Снимать, монтировать, делать репортажи. Страшная была жажда деятельности. А она вспомнила, что когда-то училась как сумасшедшая, чтобы поскорее окончить университет и уехать к своему жениху, который жил в другом городе. Она день и ночь сидела за учебниками и закончила курс за четыре года вместо положенных шести.
Джорджо вернулся только через час, и все это время мы с его мамой проговорили. После этого наши отношения стали налаживаться. Она поняла, что я не авантюристка из непонятного ей Советского Союза, где, как еще недавно говорили, по улицам ходят медведи.
И я поняла, что она не буржуазная стерва, которая злобно думает обо мне: "Вот, оттяпала моего сыночка". Сейчас, когда я приезжаю, она говорит: "Ну что же ты так редко бываешь, как хорошо, что ты здесь, останься подольше". Правда, отец Джорджо до сих пор не слишком мне доверяет.
А вот с его дедушкой мы сразу подружились. К сожалению, три года назад он умер, бабушки не стало в прошлом году... Она очень красивая была, бабушка Джорджо, и к тому же графинечка, знала толк в нарядах, драгоценностях, светской жизни. Бабулечка - прелесть. Но дед, видно, за полвека так устал от жены, что последние несколько лет с ней не разговаривал. Однако бывали случаи, когда он все-таки ронял несколько слов. Например, бабушка сидит возле огромного венецианского зеркала, причесывается, входит дед и, глядя на нее, говорит с притворным восторгом: "Какое у тебя лицо! Как карта!" - то есть все в морщинах. И закрывает за собой дверь... Графиню подобные "комплименты" приводили в шок: "Как можно такое говорить женщине?"
На Сицилии они считались очень важными людьми. Когда я в первый раз приехала в Палермо, мне устроили смотрины, так что пришлось нелегко. Каждый день меня начинали рассматривать с головы до ног, вот так: "Н-да. И что?" Хотя, конечно, на лицах при этом были вежливые улыбки.
Мы виделись за обедом и за ужином, все остальное время мы с Джорджо проводили на пляже. И дед иногда весь ужин молчал, а когда нарушал молчание, всегда продолжал ту беседу, которую мы вели с ним дня два назад. При этом он не говорил: "Так вот, возвращаясь к нашему разговору...", а мог так спросить: "Ну и что? Что было дальше?" Сначала я замирала с открытым ртом, а потом мне это стало даже нравиться. Мы с ним как бы в другом времени существовали. Один раз он меня спросил: "Ты с Кавказа? У тебя глаза раскосые..." Перепутал Кавказ с Востоком. "Нет, - отвечаю, - все в роду русские, но, наверное, были когда-то татары, потому что фамилия явно тюркского происхождения". Он: "Ага". А через два дня неожиданно спрашивает: "А что, у твоих родителей тоже такие глаза?" Потрясающий был дед, супер просто, я его обожала.
Хотя характер у него был тот еще. Суровый старик, внукам лиры не даст. Хотя знал, что на Рождество или день рождения принято дарить подарки, тем не менее каждый раз это для него было травмой. И вдруг как-то раз сам заговорил с Джорджо: "Наверное, вам с Жанной нужны деньги?" И выдал нам целый миллион лир (примерно $ 600). Я понимала, что для него это не то чтобы чудачество, но поступок неожиданный. Он, например, не принял новую жену своего младшего сына - а тот, между прочим, женился на иранской княжне. Роскошная женщина, со всеми восточными достоинствами, прожила всю жизнь в Лондоне - ее родители бежали туда от иранской революции. Она не говорила по-итальянски и улыбкой пыталась скрыть этот недостаток. Сколько сын ни пытался навести мосты - все впустую. Дед ее просто не замечал, почему-то предпочел нас. Наверное, его тронула наша история. Он для себя решил, что Джорджо - достойный представитель семьи Савонна, мужчина с характером. Вот увидел внук спину, понял, что это его спина, и, как упертый, стоял на своем: звонил, приезжал, добивался...
- А как вы поженились?
- Мы не женаты до сих пор. Решили, что помолвлены, и вот как-то... Я думаю: а надо ли? Единственное, что тревожит его и меня, это получение визы. А так мы живем вместе, у нас общие планы, мы собираемся вскоре завести ребенка.
- Но ведь когда-то он собирался взять вашу фамилию и стать русским.
Да он и так порядком обрусел. Знаете, почему я в этом уверена? Он стал понимать русские анекдоты.
В апреле 2002 года вышла замуж за итальянца, родила дочь Аличе. В данный момент живет в Париже, где работает корреспондентом Первого канала.
Париж для Жанны Агалаковой, собственного корреспондента Первого канала во Франции, не только место работы. Именно в этом городе она обрела настоящее семейное счастье.
Впервые Жанна Агалакова оказалась в Париже семнадцать лет назад. В столицу Франции она ехала туристом на видавшем виды автобусе. «Даже сейчас вспоминать страшно, - признается Жанна. - Тряслась на этой колымаге, не разгибаясь, два дня».
Впрочем, тогда Агалакова готова была идти до Парижа хоть пешком. Ведь в столице Франции ее ждал любимый - итальянец Джорджо Савона. «Он примерно таким же способом добирался из Рима. Мы договорились встретиться на площади возле собора Парижской Богоматери. Париж меня ошеломил. Даже Джорджо в ту поездку смотрел на город другими глазами, хотя бывал здесь не раз. Мы были настолько поглощены друг другом, что не заметили, как в первую же ночь в отеле у нас украли все деньги! (Смеется.) В карманах осталась какая-то мелочь. К счастью, гостиница и завтрак, а также большинство экскурсий были заранее оплачены. Так что долго мы не переживали, хоть и питались в основном пищей духовной. Главное - мы были вместе!»
С тех пор, как Жанна и Джорджо познакомились, увидеться для них всегда было колоссальной проблемой.
Познакомились они, к слову, случайно. Произошло это в октябре 1991 года в Суздале на Международном семинаре по борьбе с организованной преступностью. Агалакова, выпускница факультета журналистики МГУ, работала в телестудии МВД и освещала это важное событие. Джорджо, в ту пору студент физфака Римского университета, приехал в Россию ради любопытства - за компанию с отцом, видным в Италии криминалистом, который был приглашен на тот форум. В один из дней его организаторы решили развлечь иностранных гостей, устроив для них экскурсию по городу. Так случилось, что Жанне и Джорджо достались места в машине рядом друг с другом. «Это было чистой случайностью, хотя ничего случайного в жизни быть не может, а на том семинаре и подавно. В Суздале к каждому иностранцу был приставлен человек в штатском.
Фото: Марк Штейнбок
Все передвижения и контакты отслеживались. И как они нас проглядели?! - улыбается Джорджо. - Потом, конечно, спохватились, и повсюду, где мы с Жанной появлялись, нас сопровождали один-два человека характерной наружности...» Пугало ли их это? «Нет, - отвечает Жанна. - Мы ведь не делали ничего противозаконного. Мы просто были влюблены».
Ничего простого, однако, в то лихое время в отношениях между советской девушкой и молодым человеком из Италии быть не могло. Через пять дней форум в Суздале закончился, и Джорджо уехал с отцом на родину. Однако ничто в солнечной Италии его больше не радовало: свое сердце он оставил в России. Неудивительно, что, оказавшись дома, Джорджо сразу бросился к телефону и набрал номер любимой.
Жанна Леонидовна Агалакова. Родилась 6 декабря 1965 года в Кирове. Российская телеведущая, тележурналист.
Отец - инженер, мать - учитель русского языка и литературы.
У нее есть брат Михаил, компьютерщик.
С 1979 по 1983 год жила с родителями в Монголии.
В детстве мечтала стать следователем, композитором, архитектором, воспитателем и переводчиком, а также выступать в цирке. Потом поняла, что все эти профессии можно совместить в журналистике.
Свою карьеру Жанна Агалакова начинала секретарём главного редактора кировской газеты «Комсомольское племя».
Сразу после окончания школы Жанна провалила вступительные экзамены на филологический факультет ЛГУ и ей нужно было куда-то пойти работать на один год. В это время в местной газете «Комсомольское племя» освободилось место секретаря и друзья её родителей предложили главному редактору её кандидатуру. После длительной беседы с неопытной рыжеволосой веснушчатой девчонкой тот принял её на работу.
В газете Жанна была не только секретарём, но и рисовала ноты в рубрику «Музыкальный киоск». А затем стала писать заметки.
В 1991 году окончила газетное отделение факультета журналистики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (МГУ).
Студенческую практику проходила в популярной телепрограмме «Взгляд» на телеканале ОРТ.
После университета полтора года работала на телестудии МВД СССР в должности корреспондента. Делала сюжеты для программы «Человек и закон».
Затем один год трудилась пресс-атташе Международной ассоциации по борьбе с наркоманией и наркобизнесом. Позже, по словам Жанны, она «какое-то время была "свободным художником" - писала статьи куда только возможно, переживала, когда их не печатали».
С 1992 года - корреспондент отдела светской хроники РИА «Новости».
В 1995 году попала на информационный канал «Деловая Россия» телеканала «РТР» под руководством Александра Акопова. Ей пришлось оперативно осваивать темы, о которых прежде не имела никакого представления. Первой её работой стали два десятиминутных репортажа о ядерном топливе.
Была замечена «гуру отечественного телевидения» Игорем Кирилловым, который предложил ей попробовать себя в новом качестве - телеведущей.
В 1996 году Жанну пригласили вести утреннюю информационную программу «Сегодня» на телеканале НТВ. Три года, отданные этой телекомпании, она до сих пор считает высшей школой журналистики.
В 1998 году в составе команды НТВ участвовала в русской версии телеигры «Форт Боярд».
В октябре 1999 года была отстранена от ведения программы «Сегодня». Проработав ещё месяц в информационной службе телеканала, ушла с НТВ по приглашению руководства телеканала ОРТ.
В октябре 1999 года была принята на телеканал ОРТ (с сентября 2002 года - Первый канал). Вела дневные и вечерние выпуски программы «Новости», а также программу «Время».
C 2000 по 2002 годы вместе с вела на Первом канале программу «Времена», которая неоднократно становилась лауреатом премии ТЭФИ. В прямом эфире прошла через «огонь и воду»: теракты 11 сентября 2001, начало войны в Афганистане, теракт в Беслане, отставка , президентские выборы и т. д.
С сентября 2005 года - собственный корреспондент Первого канала в Париже.
C января 2013 года - специальный корреспондент Первого канала в Нью-Йорке.
Является автором книги «Все, что я знаю о Париже» . "Моя книга - в какой-то степени помощница, в ней я указала, где можно в Париже вкусно и недорого поесть, куда сходить, на что посмотреть и в какое время года это лучше делать. Париж хоть и считается дорогим городом, но там можно хорошо провести время и имея совсем небольшой бюджет. Кроме того, в книге есть и интересные факты о французской жизни", - рассказывала Жанна.
Жанна Агалакова в программе "Наедине со всеми"
Рост Жанны Агалаковой: 164 сантиметра.
Личная жизнь Жанны Агалаковой:
Замужем за итальянским физиком Джорджо Савона (1971 г.р.). Он родом из Рима.
Познакомились они случайно. Произошло это в октябре 1991 года в Суздале на Международном семинаре по борьбе с организованной преступностью. Агалакова, выпускница факультета журналистики МГУ, работала в телестудии МВД и освещала это важное событие. Джорджо, в ту пору студент физфака Римского университета, приехал в Россию ради любопытства - за компанию с отцом, видным в Италии криминалистом, который был приглашен на тот форум.
Долго жили в гражданском браке. Официально стали мужем и женой 7 апреля 2001-го. Свидетелем на свадьбе была подруга Жанны, скандальная журналистка Дарья Асламова.
У пары есть дочь Аличе, которая родилась 10 сентября 2002 года. Жанна рожала в Риме. Имя девочке придумал отец - в честь главной героини своей любимой сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес».
Фильмография Жанны Агалаковой:
1986 - «Карусель на базарной площади» - роль в массовке
2012 - «Огонь, вода и бриллианты» - телеведущая информационной программы.
